Почему мы убиваем

Недавно испанские ученые, используя инструментарий филогенетики – науки, изучающей генетические взаимосвязи между видами во времени, предложили новый, хотя, по мнению коллег, достаточно спорный подход к попытке понять, насколько склонность к насилию у Homo sapiens заложена в его природе.

Люди – далеко не единственный вид, представители которого убивают себе подобных. Ученые создали базу данных, в которую вошла информация о более четырех миллионах случаев смертей современных млекопитающих более тысячи видов и посчитали, как часто животные разных видов убивают других представителей своего вида.

Выяснилось, что убийства себе подобных с разной интенсивностью практикует примерно сорок процентов видов млекопитающих. Летучие мыши и киты практически не убивают, но, например, белки делают это относительно часто. Более склонны к убийствам животные, которые живут группами и должны защищать свою территорию, такие как волки. Довольно сильно склонны к насилию приматы, среди шимпанзе процент убийств от общего количества смертей составляет почти 4,5%, правда, например, среди бонобо - только 0,68%.

Склонность к насилию или его отсутствию группируется вдоль ветвей генеалогического древа млекопитающих. То есть, статистически, если какой-то из видов убивает часто, то эволюционно близкий ему, скорее всего, тоже обладает этим качеством. Это позволяет, используя филогенетические инструменты, спрогнозировать уровень насилия для того или иного вида, что и было сделано для человека на основании уровня убийств среди наших ближайших «родственников» - приматов. Получилось, что убийства должны составлять 2% от всех смертей Homo sapiens.

Чтобы проверить свои теоретические выкладки, исследователи объединили имеющиеся данные, документирующие умышленные убийства людей, – в том числе убийства на войне или в результате казней – с доисторических времен до наших дней – используя данные археологических раскопок, исторические документы, современные статистические данные. Согласно археологическим данным, 50-10 тысяч лет назад, когда люди жили небольшими группами охотников-собирателей, уровень убийств был как раз на уровне прогнозируемых 2%.

Позже, когда у племен стали появляться вожди, когда образовались государства, доля убийств среди других причин смерти стремительно взлетела и составила, например, в средневековой Евразии 12%. Таким образом, ученые делают вывод, что эволюционный компонент склонности к убийству существует, но он далеко не единственный, и серьезный вклад вносят социальные взаимоотношения.

В современную эпоху существования в развитых странах принципа верховенства закона наблюдаемый уровень убийств колеблется в районе 1,3% по всему миру, то есть, он даже ниже предсказанного для нас как для детей эволюции. Доля убийств среди других причин смерти в обществах, где есть полиция, тюрьмы и отвергающая насилие общая культура, составляет примерно 0,01%. Так что, кажется, есть основания полагать, что, хотя люди по своей природе более жестоки, чем млекопитающие в среднем, они способны сдерживать эту тенденцию.

Критики исследования говорят о том, что анализ основывается на неточных данных, не учитывает культурные тонкости разных эпох, которые могут влиять на уровень насилия, что ошибочно присваивается равный вес данным, полученным из описаний, из данных раскопок и из современной статистики. К тому же не все убийства одинаковы - например, шимпанзе часто убивают детенышей, тогда как люди, как правило, убивают других взрослых. Авторы продолжают работу, стараясь учесть неточности, но считают, что глобально их выводы верны.

Фото: https://www.flickr.com

Подготовила Мария Перепечаева