: 25 мар 2013 , Когда наука опережает фантазию , том 48, №6

И душа возродится, как зерна проса

«Подобно семени, покоящемуся в лоне Земли,
мертвецы также ожидают возвращения к жизни
в новом обличии»
М. Элиаде (1999)

В типичной «археологической» ситуации при раскопке погребальных сооружений исследователи обычно имеют дело с вещами из неорганических материалов. Хорошо сохранившаяся органика – редкий, «счастливый случай» для археологов, но именно он позволяет исследователям увидеть больше и продвинуться дальше в реконструкции далекого прошлого.

Именно такими погребальными комплексами оказались курганы кочевников хунну в горах Ноин-Ула (Северная Монголия), раскопанные в 2006—2012 гг. советско-монгольской археологической экспедицией.

Вся жизнь представителей элиты этого кочевого народа проходила на коне, а основу питания, как и у всех центрально-азиатских кочевников, составляла молочная и мясная пища, разбавленная дикоросами. Казалось бы, в их погребениях совсем не место зерну – типичному земледельческому продукту. Однако в каждом из четырех курганов хунну, исследованных в последние годы в Ноин-Уле, помимо разнообразных предметов материальной культуры были найдены растительные остатки в виде россыпи зерна.

Что же это за зерно, и для какой цели его поместили две тысячи лет назад в погребения кочевой знати?

Научный детектив

Археологические находки органического материала (в частности растений), как правило, уникальны – этот материал редко бывает «массовым». Сложность определения такого материала заключается и во фрагментарной сохранности частей растений из могильников. По сути, такое исследование сродни детективной истории, распутать которую вдвойне интересно.

Определить растение до таксономической принадлежности – семейства, рода и вида, можно на основе комплекса вегетативных и генеративных особенностей растений, так называемых диагностических признаков. Используя специальные определители растений, человек, хоть немного знакомый с ботанической термино­логией, сможет классифицировать любое растение, имеющее полный набор органов (цветки, побеги с листьями, плоды, подземные органы) – по крайней мере, его принадлежность к определенному ботаническому семейству или роду. Видовая или внутривидовая принадлежность – это уже «высший пилотаж», удел ботаников-профессионалов.

В ноин-улинских курганах хунну растительные остатки в виде семян были достаточно однородны. Они покрывали спрессованным слоем (толщиной не более 0,5 см) войлочный ковер на деревянном полу погребальной камеры в кургане 20, а в кургане 31 – шерстяное полотнище, которым был застелен пол погребальной камеры. В кургане 22 слой слежавшихся семян был обнаружен на дне гроба, а вдоль северной стенки внутренней погребальной камеры находились отдельные скопления семян, которые, вероятно, были первоначально помещены в мешочки из ткани, впоследствии истлевшей.

Таким образом, в данном случае исследователи располагали только плохо сохранившимися остатками семян и редкими фрагментами соцветий, без прочих вегетативных частей растений, т. е. грубо обмолоченным зерном. Поэтому для установления родовой или видовой принадлежности растений можно было использовать лишь несколько признаков: форму и размер зерновок *, а также характер поверхности цветковых чешуй.

По внешнему виду зерна из могильников были первично идентифицированы как плоды хлебных злаков. Их форма и размер позволили сразу отбросить возможность того, что это были зерновки риса, кукурузы, ржи, пшеницы, овса, ячменя (основных хлебных злаков, возделываемых на этих территориях) или каких-то диких злаков. Материал, найденный в погребениях, мог принадлежать нак называемой трибе (группе родов) современных просовых (Paniceae R. Br.) либо бородачевниковых (или сорговых, Andropogoneae Dum.), к которым относится множество культурных видов.

Просо под микроскопом

Чтобы достоверно определить растение только по одной, к тому же плохо сохранившейся части, необходимо обратиться к гербарным коллекциям крупнейших ботанических хранилищ – ценнейшей части культурного наследия любого государства. В нашем случае в первую очередь следовало изучить крупнейшие гербарные фонды возделываемых злаковых Всероссийского института растениеводства РАН (WIR, Санкт-Петербург). И, конечно же, коллекции Центрального сибирского ботанического сада СО РАН (NS, Новосибирск), служащие обширным справочным материалом по сибирским диким и культивируемым растениям.

Современная группа просовых включает в себя несколько хлебных злаков, в том числе просо обыкновенное, просо итальянское (щетинник), африканское просо и т. д. К группе же бородачевниковых относится около ста родов, приуроченных главным образом к тропическим и субтропическим странам: сахарный тростник, сорго сахарное, сорго жильчатое (гаолян) и др. (Злаки СССР, 1976). В умеренных широтах издавна возделываются такие пищевые и кормовые виды бородачевниковых, как сорго дурра, сорго сахарное и т. д.

Чтобы исключить ошибки при идентификации археологического материала, был проведен сравнительный анализ зерновок различных «пищевых» представителей просовых и бородачевниковых из разных географических регионов умеренного климата. Оказалось, что все эти виды бородачевниковых имеют более крупные зерновки по сравнению с просовыми. Исследование зерновок из могильников хунну показало, что, скорее всего, мы имеем дело именно с просовыми, а конкретнее – с просо обыкновенным.

Для большей уверенности был проведен также сравнительный анализ структуры поверхности цветковых чешуй проса. Эти признаки считаются довольно консервативными и часто используются в качестве диагностических в систематике.

Морфологические особенности поверхности цветковых чешуй определяются прежде всего формой, размерами и толщиной стенок покровных клеток, а также рельефным узором поверхности, который они слагают (Николаевская, Петрова, 1989). Так как у проса обыкновенного эпидерма цветковых чешуй толстая и покрыта защитным слоем (кутикулой), то чтобы увидеть на поверхности узор, слагаемый покровными клетками, были изучены только те фрагменты зерновок из могильников, где этот слой был разрушен. Современный же материал пришлось обработать специальным раствором для растворения кутикулы (Vural, 2008).

Результаты сравнительного исследования характерных признаков цветковых чешуй подтвердили предположение, что семена из погребений хунну являются зерновками проса обыкновенного (Panicum miliaceum L.).

Пшено по-императорски

Известно, что зерно было важной частью подарков, которыми ханьский Китай «покупал» у хунну спокойствие своих границ. Из всех зерновых культур, выращиваемых в Китае, к хунну поступало в основном просо. В числе поставок хунну зерновых упоминается еще и рис, но в этот период он даже у самих китайцев считался дорогим угощением. Дело в том, что в то время рис культивировался, главным образом, южнее Среднекитайской равнины, а для более северных районов был не характерен, хотя небольшие посевы риса существовали и на этих территориях.

Ханьские дары зерном были не велики (около 100 тыс. л ежегодно) и, скорее всего, оседали в основном в ставке шаньюя, верховного правителя хунну (Крадин, 2002).

Судя по письменным источникам, в ханьском Китае использовалось зерно (в частности просо) разной степени очистки: грубо очищенное, очищенное, хорошо очищенное и высшего качества (Крюков и др., 1983). В то время при обмолоте зерна уже использовался специальный механизм – крупорушка, представляющая собой каменный пест на рычаге, приводимом в действие ногой (там же). В своем трактате «Спор о соли и железе» – важнейшем источнике сведений о Западной Хань (II—I вв. до н. э.) Хуань Куань, отдавая дань скромным нравам древности, наряду с другими появившимися излишествами перечисляет блюда из хорошо проваренного, очищенного от шелухи зерна высокого качества.

Но зерно, которое было обнаружено в трех элитных ноин-улинских курганах, вряд ли имело отношение к императорским поставкам: оно было грубо очищено, либо не очищено вовсе. Приношения же император­ского двора, как известно, делались хорошо очищенным зерном высокого качества, что оговаривалось особо.

Вырастить, обменять или отобрать?

Нужно заметить, что климатические условия в ряде районов Монголии всегда были благоприятны для выращивания проса – другое дело, что у кочевников не было необходимости в этом занятии. Новые продукты не играли заметной роли в системе жизнеобеспечения номадов, от них можно было легко отказаться, поэтому «кочевой» рацион мог лишь временно расширяться под влиянием соседней земледельческой цивилизации.

Так, выдающийся российский археолог и историк А.П. Окладников считал, что «земледелие в Монголии вплоть до недавнего прошлого существовало только в районах, находившихся под прямым влиянием китайцев. В других же местах, где господствовала исконно монгольская скотоводческая культура и незыблемо сохранялись древние традиции, земледелие было настолько чуждо монголам, что вскапывать землю вообще считалось опасным… потребности в растительной пище удовлетворялись собирательством» (Окладников, 1962, с. 424—425). Другим источником растительной пищи «у кочевников-гуннов» стали, по мнению ученого, опирающегося на археологический материал и письменные данные, «земледельческие колонии, в том числе из пленных китайцев» (Там же, с. 431).

С академиком Окладниковым согласен и известный американский исследователь Центральной Азии Т. Барфилд: «Зерно отчасти могло выращиваться в степи. Но ранние морозы в Монголии делали его производство сомнительным. Культивирование зерна также несовместимо с кочевыми передвижениями, хотя часть населения (или китайские пленники в некоторые периоды), возможно, занималась этой задачей» (Барфилд, 2008, с. 24).

Заниматься земледелием и при благоприятном стечении обстоятельств снабжать зерном местных кочевников могло население городищ, расположенных на хуннской территории, которое составляли военнопленные и перебежчики. Это предположение подтверждается, в частности, исследованиями Иволгинского городища в Забайкалье (Давыдова, 1986). Земледелием занимались и подчиненные хунну племена ухуаньцев, обитавшие на территории Южной Маньчжурии, – известно, что они сеяли просо (Бичурин, 1950). Часть урожая, наряду с кожами и овчинами, могла поступать к хунну в качестве дани.

Грубо очищенное просо могло попасть к хунну и другим путем. Например, в истории взаимоотношений империи Хань и хунну были периоды, когда на пограничных заставах открывались рынки, где кочевники путем обмена могли удовлетворять свои потребности, в том числе в зерне. Другой вариант – набеги на приграничные китайские поселения, во время которых хунну захватывали гораздо больше добычи, чем предоставляемые им дары. Набеги, как правило, совершались после проведения сбора урожая: «когда урожай созреет, мы пошлем конницу для сбора урожая!» – грозили хунну (Цянь, 2002, с. 337).

С какой же целью просо, полученное тем или иным путем, было помещено в погребения хуннской знати? Чтобы ответить на этот вопрос, нужно обратить особое внимание на места обнаружения этих находок.

Дорога к бессмертию

Как упоминалось выше, в трех исследованных курганах археологи нашли зерна проса на полу погребальных камер и на подстилке внутри самого гроба.

В кургане 23, изученном еще в 1924 г. экспедицией П. К. Козлова, зерна проса были обнаружены в заполнившей погребальную камеру «глинистой грязи», т. е. также были рассыпаны по полу (Руденко, 1963). Похожая находка была сделана и в хуннском могильнике Гол-Мод (Архангайский аймак, Монголия), исследованном французско-монгольской экспедицией: пол погребальной камеры и в этом случае был усеян зернами, по виду напоминавшими просо либо схожую с ним коноплю (Mongolia. Le premiere empire…, 2003).

Складывается впечатление, что в этих погребениях просо присутствует не в качестве пищи, в отличие, например, от одного из погребений хуннского могильника Черемуховая падь (Забайкалье), где «просо, сохранившееся в виде шелухи от зерен», лежало в глиняном горшке (Коновалов, 1976, с. 40). Как и в ноин-улинском кургане 11, где остатки проса или пищи из проса также были обнаружены на дне горшка.

Нужно добавить, что в описании одного из погребений эпохи Хань в провинции Хубэй отмечено, что внутри гроба был насыпан слой проса (Краткий отчет о раскопках…, 1981). Можно предположить, что в погребальном обряде хунну грубо очищенное зерно играло ту же роль, что и у самих ханьцев. В чем же она заключалась?

В древнем Китае просо было не только ценным пищевым продуктом: оно использовалось для жертвоприношей в храмах предков – для такого жертвенного проса имелись даже специальные сосуды. Из проса также выделывали вино, которое среди других изыскан­ных блюд жертвовалось богам, предкам и духам (Васильев, 2001).

  В древнем Китае «Владыкой (Богом) Проса» называли божество зерна и покровителя земледелия Хоуцзи, который считался также прародителем чжоуского племени. А в «Каталоге гор и морей», важнейшем источнике по мифологии и этнографии Китая IV—I вв. до н. э., фигурирует даже некое озеро Проса, в которое впадает река Бессмертия (Цзюань II, кн. 3, 14).

При этом в древних текстах бог проса часто отождествлялся с самим зерном (Яншина, 1984). В древне-китайском своде «Толкование обрядов и обычаев» (прибл. 140—206 гг. н. э.) говорится: «Просо главенствует над всеми хлебами. Всех видов хлебов (злаков) слишком много, нельзя каждому приносить жертвы. Поэтому выбрали Просо и приносят ему жертвы» (кн. 8, с. 1а).

Особая роль проса в мифологии древнего Китая связана с тем, что оно было одной из первых зерновых культур. доместицированных на территории этой страны, – это случилось примерно около 10 тыс. лет назад (Liu, Kong, 2004). Такой выбор обязан исключительно высокой засухоустойчивости проса, его способности давать урожай за короткий вегетационный период и на бедных почвах, а также способности зерна сохраняться длительное время. В результате для древнекитайской земледельческой цивилизации этот злак сыграл ту же роль, что пшеница и ячмень для знаменитых древних цивилизаций так называемого Полумесяца плодородия, ближневосточного региона, занимавшего территории современного Ливана, Израиля, Сирии, Ирака и Египта.

Согласно древнекитайским представлениям, присутствие зерен проса в захоронении, очевидно, должно было способствовать возрождению умершего. «Растительная жизнь, которая возрождается через видимое исчезновение (когда семена закапывают в землю), дает человеку пример и надежду: то же самое может произойти и с душа¬ми умерших» (Элиаде, 1999, с. 330).

Археологические находки в курганах хунну свидетельствуют, что такое особое отношение к просу, характерное для китайской культуры, перешло и к их соседям-номадам. И, как многие другие традиции земледельческой цивилизации Хань, нашло отражение в погребальном обряде кочевой элиты.

* Зерновка – односемянный невскрывающийся плод с сильно упрощенной, плотно прилегающей семенной кожурой

Литература

Злаки СССР. Цвелев Н. Н./Отв. ред. Ан. А. Федоров. Л.: Наука, Ленингр. отд-ние, Л., 1976. 788 с.

Лысов В. Н. Просо. // Культурная флора СССР. Т.3. Крупяные культуры (гречка, просо, рис). Л.: Колос, Ленингр. отд-ние, Л., 1975. С. 119—236.

Королюк Е. А; Полосьмак Н. В. Растительные остатки из захоронений в 20 и 31 курганах могильника Ноин-Ула (Северная Монголия) // Археология, этнография и антропология Евразии. Н.: Изд-во ИАЭТ СО РАН, 2010. № 2 (42). С. 57—63.

Крадин Н. Н. Империя хунну. М.: Логос.­ 2002. 312 с.

Руденко С. И. Культура хунну и ноин­-улинские курганы. М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1962. 203 с.

Полосьмак Н. В., Богданов Е.С., Цэвээндорж Д. Двадцатый ноин-улинский курган. Н.: ИНФОЛИО, 2011. 184 с.

Полосьмак Н. В., Богданов Е. С. На 18 метров в глубину веков // ­НАУКА из первых рук. 2006, № 6 (12). С. 15—23.

Цвелев Н. Н. Злаки СССР. Отв. ред. Ан. А. Федоров. Л.: Наука, Ленингр. отд-ние, Л., 1976. 788 с.

Авторы благодарят руководителя «Центра коллективного пользования микроскопических исследований ЦСБС СО РАН» с. н. с. А. А. Красникова и сотрудников Всероссийского института растениеводства РАН к. б. н. И. Г. Чухину и д. б. н. Т. Н. Смекалову за помощь в исследовании; к. и. н. А. Чистякову (ИАЭТ СО РАН) – за переводы с китайского языка.

Работа поддержана РФФИ (проект № 08-04-01021) и фондом Gerda Henkel Stiftung (грант № АZ 12/ZA/12)

: 25 мар 2013 , Когда наука опережает фантазию , том 48, №6