: 29 дек 2011 , Семь веков российской истории , том 42, №6

Михаил Васильевич Ломоносов: «Северный океан есть пространное поле, где... усугубиться может российская слава»

К 300-летию М.В. Ломоносова

Одна из самых ярких и драматических страниц истории мореплавания связана с освоением Северного морского пути – кратчайшего расстояния между Европейской частью России и Дальним Востоком. Однако попытки проникнуть в глубь Северного Ледовитого океана и пройти в Тихий океан предпринимались русскими мореплавателями намного ранее. Еще во второй половине XVIII в. первый русский академик М. В. Ломоносов обосновал в одном из своих последних сочинений, ставшем своеобразным завещанием будущим исследователям Арктики, возможность и необходимость «проходу Сибирским океаном в Восточную Индию»

Более ста лет назад, в 1898 г. Императорская Публичная библиотека (ныне Российская национальная библиотека) приобрела рукопись М. В. Ломоносова «Краткое описание разных путешествий по северным морям и показание возможного проходу Сибирским океаном в Восточную Индию».

Известно, что свой труд Ломоносов в 1763 г. представил цесаревичу Павлу Петровичу, в свои девять лет бывшему уже генерал-адмиралом Российских флотов, и, конечно же, прежде всего императрице Екатерине II. Основная цель Ломоносова, государственно мыслящего человека, – убедить власть имущих в необходимости поиска и освоения северного мор­ского хода «к восточным народам» – того, что ныне называется Северным морским путем. Задача Ломоносова-ученого показать возможность «мореплавания Сибирским океаном в Ост-Индию», разъяснить, как нужно подготовиться «к мореплаванию Сибирским океаном» и дать практические рекомендации по организации экспедиции по отысканию «северо-восточного прохода».

Позднее Ломоносов сделал два «прибавления» к своей работе: «Прибавление первое. О северном мореплавании на восток по Сибирскому океану», в котором представил подробный план и маршрут плавания, и «Прибавление второе, сочиненное по новым известиям промышленников из островов американских и по выспросу компанейщиков, тобольского купца Ильи Снигирева и вологодского купца Ивана Буренина»*, снаряжавших экспедицию Степана Глотова на Алеутские острова и Аляску.

Адмиралтейств-коллегия при непосредственном участии М. В. Ломоносова, на основании его разработок и рекомендаций, организовала две секретные экспедиции. Василий Яковлевич Чичагов с тремя кораблями должен был пройти до Шпицбергена, а от него к Берингову проливу; Петр Кузьмич Креницын отправлялся к Алеутским островам для описи и освоения их и северо-западных берегов Америки. Ожидалось даже, что обе экспедиции должны встретиться у Камчатки, и для этой встречи были разработаны особые сигналы для опознавания судов. Известно, что две экспедиции В. Я. Чичагова 1765 и 1766 гг. из-за тяжелых льдов были неудачны. Технические средства тех времен не позволили претворить в жизнь задачи, поставленные Ломоносовым. Материалы экспедиции В. Я. Чичагова были опубликованы академиком Г. Ф. Миллером в 1793 г. Поскольку Миллер к тому времени жил уже в Москве, документы посылались ему или в оригиналах для копирования, или в копиях. За восемь лет до издания рукопись Миллера была переведена на русский язык переводчиком Сената И. Пырским, но текст этот опубликован не был.

«Вся обширность северных морских путешествий подвержена единому обозрению»

Рукопись Ломоносова начинается с анализа оснований, на которых строится «доброе состояние» государства. По мнению Ломоносова, оно «от трех источников происходит. Первое – от внутреннего покоя, безопасно­сти и удовольствия подданных, второе – от победоносных действий против неприятеля, с заключением прибыточного и славного мира, третие – от взаимного сообщения внутренних избытков с отдаленными народами чрез купечество» (Полн. собр. соч., т. 6, с. 421). То есть государство благополучно, если его подданные живут в довольстве и покое; если нет войн; если развивается экономика через обмен «избытков» с другими странами. Коротко и ясно – даже девятилетнему мальчику, предназначенному для будущего царствования, которому рукопись посвящается.

Свой труд Ломоносов основывал на уже имевшемся международном и отечественном опыте мореплавания в северных морях, на своих научных изысканиях, на опыте российских промышленников и, конечно, на личном опыте плаваний по Белому морю.

Отец Ломоносова «начал брать его от десяти- до шестнадцатилетнего возраста с собою каждое лето и каждую осень на рыбные ловли в Белое и Северное море. Ездил с ним даже до Колы, а иногда и в Северный океан до 70 градусов широты места» (Веревкин, 1962, с. 42).

В первой главе «О разных мореплаваниях, предпринятых для сыскания проходу в Ост-Индию западно-северными морями» Ломоносов рассказывает о попытках англичан, испанцев, датчан найти «северо-западный проход в Индию», т. е. пройти в Тихий океан вдоль берегов Северной Америки. По мнению Ломоносова, этот путь «невозможен или хотя и есть, да тесен, труден, бесполе­зен и всегда опасен» (Полн. собр. соч., т. 6, с. 440). Поэтому вторую главу своей рукописи он посвящает истории поисков «морского проходу в Ост-Индию в северо-восточной стороне Сибирским океаном».

Российский приоритет в этом вопросе для Ломоносова непререкаем и основан на строгих исторических свидетельствах. Так, вторую главу Ломоносов начинает со слов о древнерусском освоении полярных широт, что подтверждается «найденными лет за двадцать древними готическими серебряными деньгами при реке Пинеге в Кеврольском уезде, примеченными в знатном отдалении от моря, на берегах сибирских старинными кочами и, наконец, повествованием новогородского летописателя, что древние славяне ходили по рекам Выме и Печоре, даже до Великой Оби промышлять дыньков, то есть соболей» (там же, с. 442—443). А на замечание М. А. Вольтера в его «Истории Российской империи при Петре Великом», что земля вокруг Архангельска «весьма новая» и стала известна в Европе лишь в середине XVI в., Ломоносов ответил: что «В Двинской провинции, где ныне город Архангельской, торговали датчане и другие нордские народы за тысячу лет и больше, о чем пишет Стурлезон, автор 12-ть столетия по Христе» (там же, т. 6., с. 91).

В этой же главе Ломоносов уделяет большое внимание плаваниям В. Баренца. Источником информации о них Ломоносову послужила книга Геррита де Фера, изданная в Амстердаме в 1598 г. Ломоносов описывает встречу голландских мореплавателей с российскими промышленниками: «Видели на дороге промышленников российских и осведомлялись у них о дороге неоднократно, покупая от них притом съестные припасы» (там же, с. 447). Другая часть второй главы посвящена российским открытиям. Ломоносов писал, что «хотя ж голландцы от таковых несчастливых предприятий весьма лишились надежды и больше к восточно-северной стороне намерений своих не простирали, однако из того не следует, чтобы их походами всему рачению и мужеству человеческому был предел положен. Явствует противное из неутомимых трудов нашего народа…» (там же, с. 448).

В 1758 г. Академия наук опубликовала работу Миллера «Описания морских путешествий по Ледовитому и Восточному морю с Российской стороны учиненные», в которой утверждался российский приоритет в арктических исследованиях и открытиях. Подведя итоги этих исследований, Миллер сделал несколько выводов, и первый среди них – невозможность пути через Северный Ледовитый океан. Он считал, что в ходе русских путешествий из Якутска до Тихого океана была неоспоримо «доказана совершенно невозможность судового ходу по Ледовитому морю, как то прежде сего англичане и голландцы для сыскания ближайшего пути в Индию по сему морю пройти покушались. Чего ради уповательно ныне уже никому на мысль не придет, чтоб еще производить кораблеплаванье по показанному морю. Ибо надобно, во-первых, чтоб такой путь, дабы происходил с пользою, мог быть совершен одним летом. Но мы видели, что не по всякое лето и от Архангельского города до Оби, а оттуда до Енисея реки проходить можно» (Миллер, 1758, июль, с. 26—27). Миллер писал о непреодолимых трудностях, поджидающих тех, кто рискнет переплыть «через пролив Вейтгатской»: отсут­ствие карт островов Ледовитого моря, отсутствие чистой воды в более высоких полярных широтах, упоминал он и огромные непреодолимые льды в устьях Лены, и «речные большие льдины», стоящие неподвижно. Отдельно упомянул он тот факт, что иностранные матросы не смогут вынести все тяготы пути, так как они не столь выносливы и неприхотливы, как русские.

«Сих причин, по моему мнению, кажется довольно, к отвращению всякого народа от таковых предприятий, – писал Миллер, – Мы же и поныне находились бы во всегдашнем о сем сумнении, есть ли бы представленные путешествия по ледовитому морю о том нас не удостоверили» (там же, с. 32). Свои рассуждения Миллер заключает довольно странным, с точки зрения русских интересов, выводом: если англичане освоят северо-западный проход, то «Россия при том ничего бы не потеряла», наоборот, русские открытия способствовали бы «английским предприятиям при Северо-западном проезде» (там же, ноябрь, с. 422).

Ломоносов в своем «Кратком описании...», как и Миллер, также обращается к походам русских мореплавателей «дабы вся обширность северных морских путешествий была подвержена единому обозрению любопытного разума, склонного к изысканию полезной правды» (Полн. собр. соч., т. 6, с. 448). Однако при этом делает абсолютно иные выводы. Описывая тяжелейшие путешествия русских первопроходцев Федота Алексеева, Семена Дежнева и Герасима Акундинова, в 1647—1648 гг. обнаруживших существование пролива между Азией и Америкой, Ломоносов заключает: «Сею поездкою несомненно доказан проход морской из Ледовитого океана в Тихий, к чему наше главное намерение здесь простирается. При сем Дежнев слышал, что море около Чукотского носу не повсягодно бывает ото льду чисто» (там же, с. 449—450).

Написал Ломоносов и об экспедициях В. Беринга, которые показали возможность предлагаемого ученым плавания на Камчатку: «От Чукотского носу на Камчатку морской свободный ход отнюдь не сомнителен и доказан путешествием Беринговым, который 1728 года июля 20-го дня вышел из устья реки Камчатки и пустился в север к востоку при камчатских берегах, делая оным по возможной точности описание. На 64 ½ и 67 градусах 18 минут приезжали к нему на байдарах чукчи, у коих он спрашивал через толмача-корячанина о положении земли далее к северу, на что ответствовали, что она после того простирается к западу. Губу ли они, после носу следующую, или главный поворот разумели, сомнительно, только в самом деле правда, и Беринг не напрасно думал, что он по данной себе инструкции исполнил. Одного жаль, что, идучи обратно, следовал тою же дорогою и не отошел далее к востоку, которым ходом, конечно бы, мог приметить берега северо-западной Америки» (там же, с. 451).

«Выбирать людей, которые бы мало причины имели назад оглядываться»

Завершив исторический обзор мореплаваний по Ледо­витому океану, Ломоносов переходит к рассмотрению вопроса о том, возможен ли в принципе по природным обстоятельствам путь «Сибирским океаном в Ост-Индию», посвящая этому третью главу своего «Краткого описания...»

Главными препятствиями на пути к реализации такого плавания он считает лед и стужу. К этой проблеме Ломоносов подходит как ученый-физик, привлекая собственные исследования «теплоты и стужи», полярных сияний; он пишет о дрейфе льдов в Северном Ледо­витом океане, «классах» льдов и морских течениях.

Впервые свои размышления о полярных сияниях Ломоносов привел в своем «Слове о явлениях воздушных от электрической силы происходящих» (1753), читанном на торжественном собрании Академии наук в честь «прославления» дня восшествия на престол Елизаветы Петровны: «северные сияния рождаются от происшедшей в воздухе электрической силы».

Занимался Ломоносов и вопросом о льдах. Свою работу «Мысли о происхождении ледяных гор в северных морях» в 1761 г. Ломоносов отправил в Шведскую Академию наук, в 1760 г. избравшую российского ученого своим почетным членом. В 1763 г. работа была опубликована в трудах Шведской Академии наук, в 1766 г. – на немецком языке. Ну а на русском языке ломоносовские «Мысли о происхождении ледяных гор в северных морях» стало возможным прочитать только в 1865 г. Изданы они были в «Кронштадтском вестнике» и не с оригинальной рукописи, её не нашли (?!), а в переводе с немецкого. Ломоносов предлагает в ней свою классификацию льдов, которая, по мнению специалистов, во многом сходна с современной.

В четвертой и пятой главах рукописи – «О приуготовлении к мореплаванию Сибирским океаном» и «О самом предприятии северного мореплавания и о утверждении и умножении Российского могущества на востоке», соответственно, – Ломоносов дает практические рекомендации по подготовке к экспедиции: какими должны быть суда, как отобрать людей для команды, какие сделать запасы, какие подготовить карты и инструменты.

Так, суда должны быть «невелики, легки, крепки, поворотливы», но при этом не новые; обшиты досками против льдов. Используя свой юношеский опыт, он рекомендует иметь на судах «по два три торосовых карбасков, какие на белом море при ловле тюленей промышленники употребляют».

Ломоносов предлагал «сверх надлежащего числа матрозов и солдат» включать в команду «около десяти человек лучших торосовщиков из города Архангельского, с Мезени и из других мест поморских, которые для ловли тюленей на торос ходят, употребляя помянутые торосовые карбаски или лодки по воде греблею, а по льду тягою, а особливо которые бывали в зимовьях и в заносах и привыкли терпеть стужу и нужду. Притом и таких иметь, которые мастера ходить на лыжах, бывали на Новой Земле и лавливали зимою белых медведей. Наконец, взять два или три человека знающих языки тех народов, которые живут по восточно-северным берегам сибирским, а особливо умеющих язык чукотский. Присем всем смотреть сколько можно, чтобы выбирать людей, которые бы мало причины имели назад оглядываться и попечение иметь об оставшихся домашних» (там же, с. 485). Думал Ломоносов и о противоцинготных средствах: цинга – это «бич полярных стран».

По вопросам навигации Ломоносов ссылается на свой труд «Рассуждение о большой точности морскаго пути», прочитанный им 8 мая 1759 г. на Публичном собрании Академии наук в присутствии многочисленной петербуржской знати. В нем, в частности, шла речь и об инструментах, необходимых в экспедиции. Нахождение широты и долготы при ясной погоде, по мнению Ломоносова, требовало усовершенствования целого ряда приборов: английского квадранта, пружинных и «высыпных» часов и т. д. Для определения координат корабля в облачную погоду он предлагал самопишущий компас, показывающий отклонение корабля от курса при боковом ветре. Для определения скорости морских течений Ломоносов изобрел салометр, а для предсказания погоды – «новую разновидность морского барометра». Кстати, именно в этой работе Ломоносов предложил создать Международную мореплавательную академию.

«Людей, к трудам определенных, предаем унынию, ослабению и забвению»

В заключение своего «Краткого описания разных путешествий по северным морям и показание возможного проходу Сибирским океаном в Восточную Индию» Ломоносов пытается «отвратить мнения, противные сему славному и полезному предприятию». Приводя разные доводы в пользу экспедиции, ученый писал, что в ходе нее «приобрести можно целые земли в других частях света для расширения мореплавания, купечества, могущества, для государственной и государской славы, для показания морских российских героев всему свету и для большего просвещения всего человеческого роду» (там же, с. 497). С горечью Ломоносов взывал, что если слава России сердцами не движет, то пусть подвигнет их на поиск пути по океану «нарекание от всей Европы», потому как стыдно, что «имея Сибирского океана оба концы и целый берег в своей власти, не боясь никакого препятствия в поисках от неприятеля и положив на то уже знатные иждивения с добрыми успехами, оставляем все втуне, не пользуемся божеским благословением, которое лежит в глазах и в руках наших тщетно; и содержа флоты на великом иждивении, всему государству чув­ствительном, не употребляем в пользу, ниже во время мира оставляем корабли и снаряд в жертву тлению и людей, к трудам определенных, предаем унынию, ослабению и забвению их искусства и должности» (там же, с. 498).

Какова же была судьба рукописи М. В. Ломоносова? Такова же, как и многих его других трудов, как ни тяжело писать об этом.

22 декабря 1763 г. член Адмиралтейств-коллегии И. Г. Чернышев вместе с письмом цесаревича Павла представил рукопись Морской российских флотов комиссии (Перевалов, 1949, с. 240—241). Но после неудавшейся экспедиции Чичагова о ней, вероятно, забыли. В. А. Перевалов предположил, что Ломоносов сам уничтожил черновик-автограф рукописи, поскольку «Краткое описание» он составлял в виде секретного доклада правительству России» (там же, с. 33). Вряд ли с этим можно согласиться. Известно, что судьба всего архива Ломоносова драматична, да и как мы видели, многое из того, что Ломоносов высказывал в «Кратком описании» он уже так или иначе публиковал. Секретной была подготовка экспедиций, но не содержание рукописи Ломоносова.

Известно, что в Адмиралтейств-коллегии с рукописи Ломоносова были сделаны две копии – обе в настоящее время хранятся в Российском государственном архиве ВМФ. В 1828 г., когда историк русских географических открытий В. Н. Берх, впервые опубликовал два «Прибавления» Ломоносова, он обратил внимание читателей на то, что они принадлежат перу Ломоносова. Однако найти рукопись, к которой эти прибавления были сделаны, Берх не смог.

Впервые «Краткое описание разных путешествий по северным морям и показание возможного проходу Сибирским океаном в Восточную Индию» было издано историком русского флота А. П. Соколовым по копии, хранящейся в Адмиралтейств-коллегии. Это произошло только в 1847 г. – через 84 года после написания труда!

Второе издание «Краткого описания» вышло в 1854 г. А. П. Соколов, который дополнил издание своими пояснениями, с сожалением писал в предисловии, что после открытия этого, важнейшего труда Ломоносова, ни литературные, ни ученые периодические издания не обратили на него никакого внимания.

Первый опыт научного анализа труда Ломоносова «Краткое описание разных путешествий по северным морям и показание возможного проходу Сибирским океаном в Восточную Индию» принадлежит М. С. Панченко, опубликовавшему в 1905 г. работу «Забытый проект М. В. Ломоносова: „Показание возможного прохода Сибирским океаном в Восточную Индию“».

Трехсотлетний юбилей Михаила Васильевича Ломоносова отмечен новыми многочисленными исследовательскими работами, конференциями, выставками, телефильмами. Но всевозможные дискуссии и «смелые» оспаривания значения Ломоносова для России оставляют горький послеюбилейный осадок и осознание того, насколько мало был использован потенциал ломоносовского гения в России, человека XVIII века, патриота – оказавшегося столь современным России века XXI.

Несмотря на всю универсальность и разносторонность деятельности великого русского ученого им владела единственная страсть – благо России. Как молитва и заклинание звучат его слова и сегодня: «Восстании и ходи, восстании и ходи Россия. Отряси сомнения и страхи, и радости и надежды исполненная, красуйся, ликуй, возвышайся». (Полн. собр. соч., т. 8, с. 588).

Литература

Веревкин М. И. Жизнь покойного Михайла Васильевича Ломоносова / Публ. и прим. Г. Е. Павловой // М. В. Ломоносов в воспоминаниях и характеристиках современников. М.; Л.: Издат. Акад. наук СССР, 1962. С. 42—51.

Миллер Г. Ф. Описания морских путешествий по Ледо­витому и Восточному морю с Российской стороны учиненные // Сочинения и переводы, к пользе и увеселению служащия. СПб.: Академия наук, 1758. Июль. Ноябрь.

Перевалов В. А. Ломоносов и Арктика: из истории географической науки и географических открытий. М.; Л.: Главсевморпуть, 1949. 504 с.

При подготовке статьи использованы материалы выставки, прошедшей в Российской национальной библиотеке в 2010 г. «Ради славы и пользы Отечества»

*И рукопись, и прибавления к ней опубликованы в 6-м томе Полного собрания сочинений М. В. Ломоносова (М.; Л., 1952) – далее Полн.собр.соч.

: 29 дек 2011 , Семь веков российской истории , том 42, №6