Заочная школа при НГУ. 50 лет спустя

Начало деятельности этого успешного образовательного проекта тесно связано с именем известного бизнесмена, президента группы компаний «Ф-консалтинг» к.ф.-м.н. Геннадия Шмерельевича Фридмана, в то время – студента-второкурсника ММФ НГУ.

В своем интервью журналу «НАУКА из первых рук» он рассказал увлекательную историю о том, как несколько инициативных студентов в свободное время создали стабильно работающую школу «по переписке» буквально за два месяца, без поддержки официальных лиц университета.

О дальнейшей жизни ЗФМШ – в воспоминаниях к.ф.-м.н., профессора НГУ Александра Сергеевича Марковичева, несколько десятилетий руководившего математическим отделением этой школы. О своих впечатлениях рассказывает также редактор «НАУКИ из первых рук», к.х.н. Сергей Иванович Прокопьев, который сначала учился в ЗФМШ, а потом был преподавателем школы.

Сегодня в ЗШ СУНЦ НГУ, уже на восьми отделениях, учится около двух тысяч ребят от 5 го до 11-го класса из двадцати регионов России, из стран СНГ, Германии и США. Но суть образовательных услуг, неизменно предоставляемых ЗШ с 1965 г., можно выразить буквально в «двух словах»: любой школьник, владеющий русским языком, может по запросу получить методические материалы по интересующим его предметам и набор тематических задач, которые немного меняются из года в год, прислать свои решения и гарантированно получить письменную рецензию в ответ. Специалисты из разных отделений школы оценят правильность решений и оригинальность рассуждений школьника и дадут рекомендации по его дальнейшему обучению. Все это способствует развитию способностей и отбору талантливой молодежи, многие из которой потом становятся студентами НГУ.

Г. Ш. Фридман, к. ф.-м. н., президент группы компаний «Ф-консалтинг»:

«В августе 1965 г., возвращаясь из Всероссийского комсомольского лагеря “Орленок”, я зашел на мехмат МГУ, где увидел впервые, как готовятся задания для Заочной математической школы. А у нас в новосибирском Академгородке в это время как раз проходила Летняя школа (ЛФМШ), и мы с ребятами сразу решили, что тоже организуем заочную школу, но только (в отличие от москвичей) физико-математическую. И всем ребятам из Летней школы, кто не остался в интернате, объявили, что они стали первыми нашими «заочниками».

В качестве отступления скажу, что в некотором смысле мы повторили организационный опыт, поставленный тремя годами раньше отцами-основателями первой Летней школы, в которой я участвовал. После 45 дней тесного общения им, очевидно, стало грустно с нами расставаться, и они решили создать нечто постоянное. После экзаменов некоторые из нас были приняты в круглогодичную физико-математическую школу (ФМШ), хотя в то время сама реализация этой идеи, в том числе финансирование, была под большим вопросом…

Тем не менее ФМШ открылась в январе по адресу: Детский проезд, 3 (это здание было построено для других целей, но несколько месяцев его использовали в качестве нашего общежития-интерната). И первые полгода это было абсолютно незаконное образовательное заведение, содержащееся за счет безусловно нецелевого расходования бюджетных денег М. А. Лаврентьевым, который ничего не боялся, когда действовал во имя идеи. Первоначально в школу были приняты 120 человек, из них 93 ее закончили. И лишь в августе 1963 г. вышло, наконец, постановление Совета министров о школах-интернатах, и подобные школы стали организовываться в Москве, Ленинграде, Киеве и других городах.

Так ФМШ стала еще одним пионерным делом Сибирского отделения Академии наук. В том числе и благодаря ей наш НГУ стал действительно всесоюзным университетом – у нас учились студенты даже из Украины и Молдавии. Было два формата набора в ФМШ, в том числе по результатам заочных олимпиад. Можно было приехать из Москвы, из Ленинграда, откуда угодно. С прибывшими школьниками проводили собеседования, и не всем из них удавалось пройти конкурс, большая часть уезжала назад. Тем же, кого принимали в ФМШ, постфактум оплачивали затраты на дорогу.

Многие студенты НГУ почти с самого начала учебы начинали участвовать в организации региональных туров олимпиады в «зоне влияния» НГУ: от Урала и Средней Азии до восточных границ СССР. В 1965 г. я был студентом первого курса, и меня уже назначили руководителем бригады СО АН СССР для проведения олимпиады по математике, физике и химии в Тюмен­ской области. Стать рядовым членом бригады студенту-первокурснику было легко, но получить мандат бригадира, в команде которого имелись два кандидата наук, в том числе известный математик Л. В. Баев – это было “круто”! Вот такой была поистине героическая юность Академ­городка.

В нашу команду входили: математики Сергей Тресков и Юрий Михеев, физики Оксана Буднева, Миша Перельройзен и Сеня Эйдельман (его я имел честь учить в Летней школе, когда сам уже был принят на первый курс университета; сейчас он, помимо прочего, заведует кафедрой физики элементарных частиц НГУ). Эйдельман и Перельройзен были тогда первокурсниками, Оксана – третьекурсницей, а мы с Тресковым и с Михеевым перешли на второй курс. Вот эта компания и создала Заочную школу.

Мы сами сочиняли задания для рассылки и, по отзывам, неплохо с этим справлялись. Потом мы нашли среди первокурсников тех, кто стал проверять выполненные работы, на следующий год из этих студентов выросли бригадиры. В свою очередь, преподавателей стали сразу искать уже среди выпускников ФМШ, и они вместе с теми, кто «прошел» год или два в заочной школе, становились, после соответствующей тренировки, преподавателями Летней школы. Вот такой сформировался у нас принцип преемственности.

Надо заметить, что Заочная школа многие годы держалась исключительно на нашем энтузиазме. Мы сами, без какой-либо поддержки руководителей университета, организовывали печатание заданий и их рассылку. Первый официальный документ, в котором отразилось существование Заочной школы, появился лишь спустя 6–7 лет. По иронии судьбы, это был приказ по университету: “За развал работы ЗФМШ уволить: Г. Ш. Фридмана …”, и далее продолжался список фамилий организаторов.

…Недавно на заседании Международного академического совета НГУ ректор сказал, что у “университета с Академией наук должны быть взаимные интересы”. Но ведь так было всегда! Более того, в наше время даже нам, успешным ученикам ФМШ, оформили пропуска в Институт ядерной физики, где мы могли начать уже реально работать и посещать настоящие научные семинары. Правда я сам потом “перекинулся” на математику, но мои однокашники Саша Рубенчик, Женя Кузнецов и Василий Пархомчук так там и остались. Что касается Пархомчука, то директор ИЯФ Г. И. Будкер взял его на работу еще до окончания физматшколы (!), а на четвертом курсе доверил проводить свой собственный эксперимент с участием коллектива инженеров. То есть у НГУ всегда был свой собственный стиль, и студенты и даже школьники из ФМШ немалое время проводили в научно-исследовательских институтах. И первая моя статья вышла, когда я учился на первом курсе, и опубликована она была не где-нибудь, а в “Докладах Академии наук”!

Студенты, которые сейчас учатся в нашем университете, должны понимать, что они учатся в уникальном вузе с уникальными традициями. Однако далеко не все это понимают, а престиж НГУ падает. Сейчас перед нами стоит задача возрождения университета как выдающегося образовательного заведения с давней, устоявшейся репутаций, которую мы можем и должны использовать».

А. С. Марковичев, к. ф.-м. н., профессор НГУ:

«Академгородок, 1960-е гг. – необыкновенное место, необыкновенное время и замечательные люди!

В 1963 г. через заочный тур II Всесибирской физико-математической олимпиады школьников я попал во вторую Летнюю школу, и через нее – в ФМШ. Как мы учились в ФМШ – отдельная тема. Скажу только, что несколько “старичков” (учеников первого набора) организовали в школе Математическое общество, в который мог вступить каждый фымышонок, сдав соответствующий экзамен одному из его “отцов-основателей”, среди которых были Гена Фридман, Сережа Тресков и Георгий Карев. Я сдал такой экзамен Гене Фридману и таким образом с ним познакомился.

В школе царила атмосфера творчества, интеллектуальной свободы, нам, молодым людям в возрасте 14—18 лет, все было интересно. Нам читали лекции такие замечательные ученые, как М. А. Лаврентьев, А. А. Ляпунов, Г. И. Будкер, С. Т. Беляев и др. Конечно, писать про остальных прекрасных ученых “и другие” неприлично, но перечислить их всех здесь просто невозможно. Окончив школу и попав в НГУ, многие из нас просто жаждали делиться своими знаниями со школьниками так же, как с нами делились знаниями эти выдающиеся ученые. Неудивительно, что в 1965 г., сразу после окончания первого курса, я вместе с несколькими своими друзьями-однокурсниками стал работать преподавателем в 4-й Летней школе, обучать математике ребят, которые были всего на два года моложе меня.

В том же году начала работу и Заочная физико-математическая школа, к чему приложил руку все тот же Гена Фридман. В то время я уже участвовал в проверке заданий в этой школе, но моя регулярная работа там началась позже, уже в 1970-х гг., когда я был аспирантом и сам преподавал в ФМШ. Меня попросили сделать новое задание на тему “пределы последовательностей”; по-видимому, опыт оказался удачным, так как потом мне доверили подготовить еще три задания по математике. Три из этих четырех заданий использовались в течение несколько десятилетий, пока мы с Ю. В. Михеевым их не переделали. Одно время я даже курировал все преподавание математики в ЗШ, а также почти десяток лет готовил вступительные задания по математике, самая большая ценность которых состояла в подробных решениях, которые получали ученики вместе с рецензией на свою работу.

Отмечу, что всей этой деятельностью нас никто не заставлял заниматься, нам просто было интересно, мы ощущали собственную значимость и работали практически на общественных началах, т. е. почти бесплатно. Кстати сказать, когда при смене социальных формаций в начале 1990-х гг. один из наших университетских деятелей начал широко популяризовать лозунг «бесплатный труд – рабский труд», в НГУ тихо скончалась наша так называемая Воскресная школа. В последнее время мы в какой-то степени начинаем возвращаться к тому стилю жизни, правда, используя иностранное слово “волонтер”.

Что касается ЗФМШ, то, меняясь, пережив и хорошие, и плохие времена, она превратилась в одну из лучших отечественных заочных школ. Стабильно работающая, она очень нужна и СУНЦ НГУ, и самому Новосибирскому университету, а главное – талантливым ребятам, которые по-настоящему стремятся к знаниям».

С. И. Прокопьев, к. х. н., ведущий редактор журнала «НАУКА из первых рук»:

«Мое знакомство с Заочной школой при НГУ началось весной 1979 г. в г. Кургане, когда на станции юных техников, куда мы ходили с друзьями, нам показали брошюру ЗФМШ. Надо сказать, что, хотя кое-какие сведения об этой школе попадались в газетных публикациях того времени, ее полные контактные данные, как правило, отсутствовали. И даже в районном отделе образования рассказать что-то конкретное об этой “секретной” школе не могли.

Недолго думая, я написал заявление с просьбой принять меня в 8-й класс Заочной школы на все три отделения (математическое, физическое, химическое), которые там в то время были. Через пару недель методист школы ответил, что можно выбрать только одно отделение, и я назвал математику. Такой выбор был продиктован тем, что все доступные и понятные для школьника книги по математике я к тому времени уже прочитал и освоил.

Дни, когда я получал рецензию на выполненную работу и очередное задание, были для меня праздниками. Во-первых, мой заочный учитель не скупился писать подробные комментарии в случае, если какая-то задача была решена неправильно или не полностью. Во-вторых, приятно было изучать прекрасно составленные методические материалы, которые предваряли каждый очередной набор задач.

В том же году, успешно выступив на областной олимпиаде школьников, я по результатам собеседования попал в Летнюю физико-математическую школу, а затем был зачислен в ФМШ.

Моя следующая встреча с ЗФМШ состоялась, когда я уже учился на третьем курсе ФЕН НГУ. Оказалось, что школе не выделялось финансирования на проверку работ заочных школьников, поэтому педагогов-профессионалов хронически не хватало и этим видом деятельности озадачивали студентов профильных факультетов университета в рамках так называемых “комсомольских поручений”. В течение года я проверял работы 20 учеников восьмого класса. Задания химического отделения были ясно сформулированы, и хорошему студенту не составляло труда решать их и оценивать, насколько правильными были решения учеников. Вспоминая свою учебу в Заочной школе, я старался относиться так же внимательно и ответственно к переписке со своими подопечными. Эта деятельность, которой я занимался вплоть до окончания университета, стала для меня хорошей педагогической практикой.

Работая после выпуска в Институте катализа, я познакомился с организатором и руководителем Воскресной физико-математической и химико-биологической школы при НГУ Ниной Евгеньевной Богданчиковой. Она сразу предложила мне начать “вживую” общаться с любознательными ребятами, которые приезжали в университет по воскресеньям из разных мест, в том числе таких удаленных, как Черепаново и Мошково. В школе они старались получить знания сверх школьной программы, которые могли бы помочь им подготовиться к поступлению в вуз. В класс набиралось более сорока человек! Вольность была почти неограниченная, а программы лекций мы разрабатывали сами. За основу я взял методички Заочной школы, дополнив их своими задачами по темам, при решении которых многие школьники традиционно испытывают затруднения.

Позже я стал участвовать в организации Всесоюзных олимпиад школьников и Воскресную школу пришлось оставить, на смену пришли более молодые – выпускники и студенты НГУ. Однако на олимпиады любого уровня я всегда брал с собой брошюры Заочной школы, чтобы рассказать приехавшим ребятам и учителям об этой замечательной школе – ведь для многих это был единственный шанс получить информацию “из первых рук”.