Заключение. Ветвь родства – вопросы

Мы замираем над отпечатком панциря окаменевшего трилобита. Нас изумляют ископаемые подводные леса гигантских криноидей, хищные, кстати, леса. Мы внимательно всматриваемся в доисторический слепок невероятно древней медузы, в странные кубки археоциат. Нам хочется увидеть скрытое родство, о котором говорят палеонтологи, но слишком уж гигантские отрезки времен разделяют одни виды от других.

Трилобит, конечно, уже различал смутные очертания предметов, но он никогда не слышал шума корабельных винтов, столь обычного для всех современных мор­ских организмов, его никогда не пугал хлопок переходящего звуковой барьер реактивного самолета.

Да что там самолет!

Даже от появления динозавров и настоящих наземных растений трилобита отделяли сотни и сотни миллионов лет. Только псилофиты (первые сосудистые растения), еще не имевшие листьев, обживали в девоне душные наземные болота. Но и они предпочитали держаться поближе к воде, поскольку еще не имели надежных опорных образований. Ну, а до появления Человека разумного было еще так далеко…

Но все в нашем мире связано родством.

На прелестной вклейке, открывающей монографию известного американского исследователя Вильяма К. Грегори «Эволюция лица от рыбы до человека», изданной в 1934 году, как ветка диковинного дерева вытянулась условная кривая с привязанными к ней изображениями странных, иногда необычных морд, давших в итоге человеческое лицо: хищная девонская акула, умеющая уже дышать воздухом ганоидная рыба, нижнекаменноугольный эогиринус, пермская сеймурия, весьма ­лукавая на вид, триасовый иктидопсис, меловой опоссум, пропитекус, вымерший обезьяночеловек с острова Явы, наконец, римский атлет — вполне привлекательный малый с несколько ироничным выражением на чуть поджатых губах…

Но ведь хочется протянуть эту ветвь еще глубже в прошлое, опустить в глубины веков, понять, с чего, собственно, мы начались, где наше истинное начало? Как, в каких видах оно преломлялось в докембрии, в эпохи палеозоя и мезозоя? Какие недостающие звенья соединяли нас с первичными клетками?

К сожалению, представления ученых об истории жизни на Земле навсегда, наверное, останутся схематичными, неполными, что является естественным и неизбежным следствием неполноты каменной летописи. Ведь полное исчезновение ­остатков вымершего организма в реальных условиях — явление всегда вполне нормальное, а вот их сохранение, хотя бы частичное — всегда счастливая случайность. Чем глубже опускаемся мы в древние эпохи, тем меньше встречаем ископаемых остатков, тем с большим трудом их находим и распознаем.

Правда, это понимание уникальности невольно заставляет нас к каждой находке, даже к самой, казалось бы, ничем не примечательной, относиться как можно более осторожно, как можно более внимательно.

Виды проходят, и виды приходят…

Кто хозяин Земли? Почему бесчисленное количество самых, казалось бы, приспособленных существ исчезло навсегда? Почему множество видов исчезло бесследно? Является ли истинным хозяином планеты человек? Не уготовано ли ему, как всякому биологическому виду, уступить в будущем свое место более совершенному творению природы? И поможет ли тщательное изучение ископаемых понять однажды, почему именно на Земле вспыхнул свет разума?