: 08.05.2025
День Победы… Фронтовые университеты
В мае 2025 г. мир отмечает 80-летие победы над нацистской Германией во Второй мировой войне – самом крупном вооруженном конфликте в истории человечества, в который были вовлечены более шести десятков стран в Европе, Азии и Америке и в ходе которого погибло, по разным оценкам, не менее 70 млн человек, военных и гражданских. День, когда Германия подписала акт о капитуляции, стал в нашей стране государственным праздником, посвященным победе Красной Армии и советского народа в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.
За четыре года Великой Отечественной войны в СССР только в армию было мобилизовано около 34 млн человек, т. е. 17% всего населения! Но и потери были огромны: по некоторым оценкам, они достигли 26 млн человек – около трети всех жертв Второй мировой войны.
Академик Н. Л. Добрецов, главный редактор журнала «НАУКА из первых рук» (с 2003 по 2020 гг.): «Я хорошо помню День Победы. <…> Знакомый всем голос Левитана торжественно и возбужденно произнес слова о Великой Победе. Что тут началось – описать невозможно! Люди высыпали на улицу из домов и учреждений, заводов и трамвайных депо. Кричали «ура», пели песни, обнимались со слезами на глазах и танцевали! <…> Сотни тысяч людей кружились в танцах до вечера... А месяца через два пришел первый поезд с демобилизованными воинами, и сотни тысяч горожан собрались на вокзале встречать своих победителей! Я, как и другие бойкие мальчишки, пробился на перрон и увидел, как солдат буквально засыпали цветами и подарками, люди целовались и плакали.Это была действительно всенародная война и всенародная победа. И заплатить за нее пришлось почти каждой семье: погибшими на фронте, расстрелянными в немецкой оккупации, умершими от голода и болезней в блокадном Ленинграде <…> победа означала для советского народа право на мирную жизнь и труд, а для народов всего мира – право на демократическое развитие и жизни миллионов людей «неполноценных рас»
Но победа ковалась не только на фронте – не менее важные боевые рубежи проходили далеко от фронтовой полосы, в первую очередь на Урале и в Сибири, которые стали базой для производства оружия, техники, снаряжения и продовольствия. Самым крупным центром «оборонки» в регионе была Западная Сибирь и ее «столица» Новосибирск с полумиллионом жителей. С первых месяцев боевых действий объем продукции военной промышленности увеличился здесь в 27 раз! В Новосибирске, в частности, выпускали снаряды для знаменитых «катюш», а Чкаловский авиационный завод произвел за годы войны более 15 тыс. самолетов различных типов (Молодин, 2020).
В условиях мобилизации экономики резко возросла роль науки. Уже в первые годы войны в Новосибирск переместили немало научно-исследовательских учреждений из центральной части страны, был создан Новосибирский комитет ученых, а затем и филиал Академии наук СССР. Среди важнейших задач, стоявших перед институтами Сибирского филиала, было использование природных ресурсов Урала и Сибири в интересах обороны страны, поскольку многие прежние источники стратегического сырья остались на оккупированных территориях.
В 1957 г. место филиала Академии наук займет Сибирское отделение АН СССР. В годы войны многие его «отцы-основатели» были молодыми, но уже состоявшимися учеными. Среди них – «великий механик» и «человек-легенда» С. А. Христианович, в лаборатории которого в Центральном аэрогидродинамическом институте (ЦАГИ) в те годы рождалось будущее реактивной авиации. Одной из научных разработок, напрямую не связанной с авиацией, стали новые реактивные снаряды для «катюш». Решить проблему надо было немедленно, иначе их пришлось бы снять с вооружения, поскольку из-за низкой кучности стрельбы расходы металла были чрезмерные.
Будущий основатель и первый председатель Сибирского отделения академик М. А. Лаврентьев в 1941 г. в годы войны находился в эвакуации в Уфе, где работал над оборонными прикладными приложениями математики и механики. Возглавляемый им коллектив рассчитывал на прочность детали конструкций авиационных моторов и других механизмов. Во время работы над новыми видами вооружений у ученого сформировался устойчивый интерес к задачам, связанным со взрывом.
Изучая действие на преграду металлического стержня, движущегося с большой скоростью вдоль своей оси, он предвосхитил идею кумулятивного действия взрыва. Позже он предложил оригинальную трактовку этого явления, согласно которой при огромных давлениях в момент детонации металл можно рассматривать как идеальную несжимаемую жидкость, к которой применимы уравнения гидродинамики. Давление и температура этой высокоскоростной струи настолько высоки, что даже самая прочная броня не выдерживает и расплавляется.
Но теорией Лаврентьев занялся уже после войны, а тогда главной разработкой стали авиационные кумулятивные бомбы. Новые противотанковые авиабомбы (ПТАБы), которые стали производиться в Уфе, были впервые применены в Курской битве, где с их помощью было уничтожено несколько сотен танков.
Немало будущих «звезд» сибирской науки принимали непосредственное участие в боевых действиях Великой Отечественной войны, были кавалерами орденов и медалей.
Будущий академик и директор Новосибирского института цитологии и генетики Д. К. Беляев, известный своим уникальным эволюционным экспериментом по одомашниванию лисиц, начал войну простым пулеметчиком, а закончил старшим помощником начальника химического отдела 4-й ударной армии.
9 Мая он надевал все ордена и шел на парад ветеранов в городке, где был, конечно же, первой фигурой. Вместе с тем говорить о войне он не любил. Хотя иногда рассказывал байки. Например, как они в 1945-м попали на машине в расположение немцев и как оттуда сбежали. Или как генерал Белобородов, будущий командующий Московским военным округом, собирался его расстрелять. Это была бы забавная история, если бы не было так страшно.
Дело было в Белоруссии в 1944-м. Отец ехал в машине по насту через болота, за ним – машина, гудит и требует уступить дорогу. Сворачивать отцу некуда, кругом болото. Доехали до твердой земли, вылезли. И Белобородов, который и ехал за отцом сзади, заорал:
– Я тебя расстреляю!
– Как прикажете, товарищ генерал!
– Вот здесь и расстреляю!
– Как прикажете!
– Ну ладно. Езжай, майор (отец уже майором был), да скажи командиру части, чтобы посадил тебя на гауптвахту на 10 суток.
Отец, понятно, никому ничего не сказал. Позднее они с Белобородовым встречались. Оба вспомнили эту историю, посмеялись. Хотя тогда отцу было не до смеха.
О войне он говорил, что это кровь и грязь. Никакой романтики там в помине не было. Вспоминал сарай в Белоруcии и что они там увидели после отступления немцев. И сразу же замолкал. Говорил: «Не могу об этом рассказывать». Так и не рассказал
Многие из этих людей ушли на фронт буквально со студенческой скамьи. Так, будущий основатель и директор знаменитого Института ядерной физики СО АН СССР, академик Г. И. Будкер пошел в московский военкомат сразу после последнего госэкзамена в МГУ.
А. А. Мелик-Пашаева: «…Однажды 9 мая Андрей Михайлович расскажет младшему сыну историю, которая останется в семейных воспоминаниях под названием «Как папа был дезертиром». О вчерашнем школяре, попавшем не в регулярную часть, а в один из отрядов московского ополчения. Командир – усталый седой человек, кадровый офицер – не знал, куда спрятаться от этого шумного, рыжего, постоянно вертевшегося под ногами новобранца, задававшего кучу вопросов и требовавшего немедленно выдать ему оружие…
В один из жарких июльских дней в расположении отряда появился грузный, с тяжелой одышкой человек, беспрестанно вытиравший катившийся градом пот со лба: военпред оборонного предприятия срочно разыскивал дезертира Будкера!
Оказывается, за несколько месяцев до начала войны Андрей, как обремененный семьей выпускник, был распределен, в порядке исключения, не в школу, а на подмосковный завод – дефектоскопистом. В первый же день войны завод стал оборонным предприятием, а дефектоскопист Будкер, выпускник Московского университета, попал в число очень дефицитных специалистов по контролю за качеством металла.
Один бог ведает, как удалось военпреду разыскать его в суматохе и неразберихе первых дней войны. При всех он обрушил на его голову поток брани и страшное обвинение – дезертир. И тут произошло неожиданное – измученный командир вдруг взорвался: “Какой он, к лешему, дезертир? Он же воевать пришел…”!»
После досрочного окончания в 1941 г. Ленинградского политехнического института ушел добровольцем на фронт будущий академик А. В. Ржанов, а спустя два года, после тяжелого ранения, приехал поступать в аспирантуру Физического института АН СССР. Когда же в начале зимы он решил съездить в свою часть, в бригаду морпехов, чтобы раздобыть шинель и ботинки, которых лишился при отправке в госпиталь, начался прорыв блокады Ленинграда. И из-за больших потерь офицерского состава Ржанов взял на себя командование своей бывшей разведротой, был повторно тяжело ранен и контужен. Но аспирантом в конце концов он стал (Молодин, 2025).
В 1942 г. был зачислен в маршевую роту, несмотря на сильную близорукость, и досрочно закончивший Томский университет будущий всемирно известный математик и механик, участник атомного проекта академик Н. Н. Яненко.
Участвовал в прорыве и ликвидации блокады Ленинграда, что касается должности, то могу только сказать, что мои знания иностранных языков мне пригодились, причем присвоено соответствующее офицерское звание. Впрочем, несмотря на довольно прозаическую должность, приходилось бывать в различных перепалках, иметь одеялом, матрацем и подушкой шинель, спать на снегу, „под прекрасной звездой”, как говорят французы, и лазать на четвереньках по нейтральной. „Но все к лучшему в этом лучшем из миров”, – как говорил один неунывающий философ. Жалко только одно, что постепенно грубеешь не только в чувствах, но и в мыслях, и после войны придется восстанавливать (если только придется) не только знания, но и способность мыслить, которая на добрую половину утрачена»
Еще один знаменитый математик и будущий «отец советской кибернетики» А. А. Ляпунов, уже будучи кандидатом математических наук, по окончании пехотного училища в 1943 г. стал командиром топографического взвода в артиллерии. На фронте он продолжил свои научные изыскания, применяя аппарат теории вероятностей и математической статистики к теории стрельбы.
Майор запаса Р. А. Трусов: «Ляпунов прибыл к нам в полк осенью 1943-го. В то время мы стояли на левом берегу Днепра, напротив Херсона. Высокий, черноусый, в поношенной шинели и ботинках с обмотками, он в первое время вызывал у нас недоумение: лейтенант, солидный такой человек – и почему-то в обмотках? Ведь офицеры ходили в сапогах.
Через несколько дней, когда мы ближе познакомились со своим командиром взвода, он сам ответил на наш вопрос: “Ботинки с обмотками удобнее. В сапогах идешь по траншее – песок, земля в голенища сыплются. На марше тоже удобнее: нога затянута, вроде легче становится. А при большой грязи мне приходилось даже терять сапог”.
<…> Алексей Андреевич до войны жил и работал в Москве. Осенью 1941 г. ушел на фронт с батальоном ополченцев. До прихода к нам был дважды ранен, побывал в госпитале. Наши старшие командиры сразу поняли, что это за человек: на должность командира топографического взвода офицера лучше не найдешь.
Топопривязку батарей, наблюдательных пунктов, подготовку исходных данных для стрельбы мы стали выполнять во много раз быстрее и значительно точней. А это повышало действенность артогня дивизиона. Перед большими наступательными операциями Алексей Андреевич руководил подготовкой огня не только для своего дивизиона, но и для полковой артиллерийской группы.
Ляпунова кое-кто в полку называл человеком рассеянным. Но мне кажется, скорее подошло бы слово “увлеченность”. Увлекшись работой, целиком и полностью отдавшись какому-либо делу, он мог забыть все остальное. Не напомни, например, ему, что подошло время обеда, он, занятый вычислениями, может и сутки проработать без питания. Или надо Ляпунову отправиться из штаба на наблюдательный пункт (НП). Дорогу он знает, но лучше послать с ним солдата: погруженный в свои мысли, он может не попасть на НП.
<…> Мы, солдаты, не только уважали, но и любили Алексея Андреевича, заботились о нем без всяких на то указаний и даже вопреки его совету “Думать о работе, а не о личности командира взвода”»
Всю войну прошел будущий основатель одной из ведущих научных школ по теплофизике и гидродинамике, академик С. С. Кутателадзе: служа в морской пехоте в Мурманске, во время десанта в тыл врага он получил тяжелое ранение. А с отличием окончивший московский мединститут кардиолог и кардиохирург Е. Н. Мешалкин, имя которого носит Новосибирский научно-исследовательский институт патологии кровообращения, как хирург участвовал в битвах за Москву, Сталинград и на Курской дуге.
Позже президент Академии наук СССР С. И. Вавилов, говоря о вкладе науки в победу в Великой Отечественной войне, напишет, что «…почти каждая деталь военного оборудования, обмундирования, военные материалы, медикаменты – все это несло на себе отпечаток предварительной научно-исследовательской мысли и обработки». Доказательством этого служит тот факт, что более 1,5 тыс. советских ученых удостоились правительственных наград за свои достижения в военные годы. И в этом списке есть немало имен, навсегда связанных с историей сибирского региона.
Публикации по теме:
: 08.05.2025 
