: 25 сен 2008 , Герои постгеномной эры , том 22,
№4
Мой АП
Имя советского археолога Героя Социалистического Труда академика А. П. Окладникова в 60—70-е гг. прошлого столетия было хорошо известно не только в нашей стране, но и далеко за ее пределами. Считаю, что мне в жизни крупно повезло. В Институте истории, филологии и философии СО АН СССР, который он основал в 1965 г., я проработал с ним 12 лет
АП
Из наших лет сплетаются века,
А из веков слагается эпоха.
Жизнь человеческая коротка,
В сравненьи с вечностью — невидимая кроха
Но в этой жизни каждый человек
Стремится след нетленный на земле оставить,
Прожить достойно свой короткий век,
И праведным трудом свои дела прославить.
Не всем Надежда светит свысока,
Не каждому и Счастье улыбнется.
Лишь тот, кто Будущее видит сквозь века,
В своей эпохе Гением зовется…
Вы к Прошлому заветный ключ нашли,
И в глубь веков маршруты проложили,
Чтоб мы по вашим вехам к цели шли,
И в Прошлом Будущее находили.
2008 г.
Посвящаю 100-летию со дня рождения моего учителя академика А. П. Окладникова
В экспедиционных отрядах, руководимых непосредственно им, мне посчастливилось побывать на многих археологических памятниках, ставших впоследствии классикой археологической науки. Горы и плоскогорья, степи и лесостепи, равнины и низменности Алтая, Западной и Восточной Сибири, Забайкалья и Прибайкалья, необозримые просторы Дальнего Востока - везде побывал Алексей Павлович, везде находил новые археологические памятники, раздвигая своими исследованиями историю Сибири и Дальнего Востока вширь и вглубь.
За глаза между собой все сотрудники нашего Института звали его просто А. П.
В конце 60—70-х гг. по велению своей беспокойной «бродяжьей» души в любое время года он мог «сорваться» в поле, «сколотив» небольшой мобильный отряд. И все мы, кому выпадало счастье быть рядом с ним, уезжая «ненадолго, недельки на две в разведку», нередко возвращались домой поздней осенью, а иногда и с началом зимы. Экспедиционная жизнь в те годы была, по выражению А П, «по-суворовски спартанской и по-солдатски простой». В экспедицию можно было уехать в тот же день, оформив командировку за полчаса и собрав немудреные пожитки. В поле жили по 5—6 человек в одной палатке, спали в мешках, часто просто на земле на голом брезенте или на травяной подстилке, покрытой брезентом. Готовили быстро и просто на костре или паяльной лампе, питались под открытым небом. Иногда, когда были «увлечены работой», перебивались «чайчиком».
О единственном человеке, который может что-то сказать о петроглифах на Уде, даже имеет фотографии и рисунки, бывал в тамошних пещерах. … Как стало видно сразу же, человек этот из тех, кто давно и навсегда охвачен чистой страстью к научным приключениям и открытиям… Пусть таких людей не понимают даже близкие. Пусть их увлечения идут во вред жизненному благополучию, домашнему уюту и спокойствию. Но они сверкают как камень-самоцвет на фоне повседневных дел и забот своими «чудачествами», своим непонятным для других и непрерывным беспокойством и душевным подъемом. И ничто уже не сможет свернуть их с этого пути. Таков был и этот человек с удивительной, такой же неожиданной, как он сам, фамилией – Пугачев!» (А. П. Окладников, Открытие Сибири)
В поле АП был неутомим и каждую минуту в действии. Вставал раньше всех и того, кто оказывался ближе, будил, ласково приговаривая: «Вставай, милый, смотри, какое утро чудесное. Так можно всю манну небесную проспать. Возьми лопатку. Пойдем до завтрака покопаем». Если замечал, что кто-то «снизил темп и замечтался», быстро находил для него подходящее занятие. Жизнь вокруг него кипела, бурлила, била ключом, гудела водоворотами. Он был в постоянном поиске. Ходил – руки за спину, нагнувшись вперед, поглядывая себе под ноги и обозревая окрестности, отыскивая на земле ведомые только ему следы далекого прошлого. Наравне со всеми копал лопатой, мастерски зачищал стенки раскопа совком и ножом, выявляя стратиграфию. Найденный предмет осторожно «проявлял» кисточкой, внимательно изучал, рисовал и описывал в большом полевом дневнике – общей тетради. Когда было найдено много каменных артефактов (например, в Монголии – десятки тысяч), заставлял рисовать всех, учил этому ремеслу даже водителей. Самые ценные находки рисовал сам и доверял тому, кто в совершенстве овладел техникой передачи особенностей фактуры артефакта.
А. П. Окладников командировал этим же летом в Нижнеудинск кандидата исторических наук А. Мазина, чтобы он скопировал рисунки и узнал, когда сюда можно организовать экспедицию. Он сделал все намеченное и выяснил, что до Ярмы можно добраться только зимой по льду реки Уды. И уже в начале следующего года А. П. Окладников осуществляет зимнюю экспедицию в Нижнеудинск к Ярминским петроглифам. А после ее завершения приезжает в Худоелань.
После первых минут знакомства Алексей Павлович сразу расположил к себе своей мягкостью в обращении, уважительным, бережным отношением к людям. Вначале он рассказал о своей работе, о своей поездке к Ярминским порогам, одобрительно отозвался о значении нашего открытия, а когда узнал, что в школе работает краеведческий кружок, то предложил организовать летом в долину реки Уды экспедицию – поискать еще наскальные рисунки, может быть даже древние стоянки. Я, конечно, согласился, тем более что Алексей Павлович обещал консультировать нас и дать методику поиска археологических объектов.
… Эта встреча была для меня особенно памятной. Как много я узнал нового об археологии, о наскальной живописи! А. П. Окладников рассказал о технике исполнения петроглифов древними художниками-охотниками и объяснил, какой смысл, какой мир идей и символов вкладывал древний художник в свои рисунки. Но самое главное: встреча заставила меня по-новому осмыслить значение моей поисковой устремленности, моей деятельности, на первый взгляд, никому не нужной; она вдохнула новые силы в интерес к окружающему миру, который уже стал постепенно затухать». (из воспоминаний М. И. Пугачева)
Насколько мне тогда виделось, АП был прост в общении, открыт и доступен всем. Его интересовали жизнь и быт каждого члена отряда. Он был одинаков и ровен со всеми и находил общий язык со школьниками и учителями, студентами и корифеями науки, пастухами и секретарями обкомов, пограничниками и солдатами, летчиками и моряками, рабочими и крестьянами. Все мы считали это человеческое качество АП обычным, само собой разумеющимся: большой ученый должен быть и большим человеком. Одевался в поле он очень просто: темно-синий или черный костюм рабочего-монтажника, хромовые сапоги, старая шляпа или кепочка с длинным козырьком. Знакомые и близкие называли его «академик в сапогах».
За долгую жизнь у А П было много учеников и последователей, которые в разное время работали бок о бок с ним и учились премудростям жизни и археологии. Каждый из них может рассказать очень многое и нарисовать яркими красками свой портрет учителя. Я один из тех, кто последние 12 лет его жизни почти ежедневно общался с ним и в поле, и дома. Иногда с помощью фотоаппарата пытался остановить мгновение, запечатлеть на пленку и сохранить для истории застывшие изображения ученого и человека – Алексея Павловича Окладникова. Фотографировать его было очень сложно. Когда он замечал направленный на него объектив фотокамеры, тут же махал рукой и говорил: «Вовик, не порти пленку». Так что мгновения эти были редки…
Каким получился мой АП – судите сами.
В публикации использованы фото из архива В. П. Мыльникова и материалы из Санкт-Петербургского филиала Архива РАН
: 25 сен 2008 , Герои постгеномной эры , том 22,
№4 
